Политическое единство, общая валюта, свободное перемещение без границ, прочный мир. Европейский Союз должен был стать некоей бессмертной страной Утопией. Но со времен Гельмута Коля никто не отважился дальше развивать Европу. А сегодня ЕС кажется обычным смертным, - пишут "Иносми. ру".
Бессмертная и вечная Европа – это очень старая идея. Пораженный одной из стрел Эроса, отец всех греческих богов Зевс страстно влюбился в дочь финикийского царя Европу. Когда позже он понял, что его возлюбленная обречена пройти тропой всех смертных, он назвал ее именем континент и объявил: "Европа, ты будешь бессмертной, потому что принявший твое тело континент всегда будет носить твое имя".
Будешь ли ты бессмертной, Европа? Нынешний кризис евро показал, что это не так легко, как думал Зевс.
"Ах, Европа", - вздыхает Ханс Магнус Энценсбергер в названии своей книги, опубликованной много лет тому назад. В ней он собрал "представления", или вымышленные репортажи из семи разных стран. Сегодня любой истинный еврофил должен с печальным вздохом произносить эти слова - "Ах, Европа".
Я один из таких людей. Я один из тех идеалистов, которые всегда верили в европейскую идею, и будут верить в нее впредь. Просто невероятно, как этот континент сумел связать воедино свои экономические, политические и военные силы. Поразительно то, что у европейских стран больше объединяющих их моментов, нежели разделяющих.
Возможно ли вообще узнать по опыту, что такое Европа? Жизнь без войны на протяжении полувека с лишним это величайшее европейское достижение, но никакой не опыт. В результате те, кто родился после Второй мировой войны, воспринимают ее как должное в гораздо большей степени, чем следует.
И наконец, евро!
На самом деле, я познал Европу на собственном опыте, когда год учился в Метце по программе германских исследований местного университета. Там я познакомился с французскими студентами. Мы искали общность взглядов и разногласия, находя и то, и другое. Мы говорили, говорили и говорили. И мы понимали друг друга. Такова Европа.
Позднее я страдал в Великобритании, на острове, который я люблю, но чью еврофобию я не понимаю. Самым крупным политическим просчетом Тони Блэра была не иракская война. Это была его кампания с целью окончательного и бесповоротного введения Великобритании в состав Европы. Я был в ярости, когда несколько лет тому назад прочитал книгу бывшего главного редактора Economist Билла Эммота, который в своем видении 2021 года нарисовал слабый Евросоюз и объявил евро временным явлением.
Мои гневные замечания до сих пор остаются на полях той книги, которой сегодня уже семь лет. "Какая чепуха! ", "Еще посмотрим! ", "Возмутительно! ". Я был уверен: Эммот скоро пожалеет о написанном. Я был твердо убежден в том, что Великобритания после нескольких лет созерцания успехов общей валюты постепенно примкнет к еврозоне – не из любви, а по вполне практическим соображениям.
Я почувствовал облегчение, когда девять лет тому назад появилась европейская валюта, а "патриотизм немецкой марки", который некогда исповедовал философ Юрген Хабермас, так и не превратился в ненависть к евро. Правда, людей все же обманули всеми этими разговорами о том, как здорово будет поехать в отпуск, не меняя при этом деньги (смехотворный и надуманный аргумент, учитывая то, что 11 первых стран в составе ЕС в то время отказывались не только от своих национальных валют, но и от значительной части своего национального суверенитета). В преддверии введения евро с 1 января 2002 года редакции буквально всех изданий готовились к крупным вспышкам возмущения. Но они так и не материализовались.
Все больше и больше С тех пор, точнее, со времен Гельмута Коля никто не отважился дальше развивать Европу, а также отказаться от значительной части национального суверенитета на европейском уровне. После введения общей валюты следующим логичным шагом должно было стать провозглашение идеи формирования единой армии – не в качестве утопии, стремления, мечты или желания, а в качестве твердой цели.
Вместо этого в Европе после Маастрихта начался процесс дезинтеграции. Общеевропейский дом становился все больше и больше, но одновременно он все больше коробился и шатался. К нему приделывали все новые пристройки, хотя фундамент этого дома не был рассчитан на такую нагрузку.
В результате отчаявшиеся политики дошли до того, что объявили о движении Европы на двух скоростях. Или, как говорили в 1994 году Вольфганг Шойбле и Карл Ламерс, о создании амбициозной "стержневой" Европы, с предположением о том, что более медлительные нации со временем ее догонят.
Это было жалкое зрелище, которое давно уже стало реальностью. Отсутствие границ, получившее свое название по имени одной маленькой винодельческой деревушки Люксембурга Шенген, сначала стало реальностью в восьми странах, а евро разделил ЕС на участников и не участников. Способная стать мощным образованием Европа превратилась в бюрократического монстра и в плохой пример для подражания. И новая общая внешняя политика ничего в этом не меняет. Она не дает Европе тот единый телефонный номер, который так нужен был когда-то Генри Киссинджеру. Вместо этого она дает еще больше добавочных номеров, включая их в и без того длинный список.
И с тех пор – вниз по склону Ровно 10 лет назад самый страстный, пожалуй, сторонник единой Европы в Германии после Гельмута Коля Йошка Фишер (Joschka Fischer) попытался исправить ситуацию в своей речи об окончательном характере Европы. В этой речи была масса риторических изгибов и ярких оборотов, но ее стоит почитать и сегодня – как печальный документальный образец европейской истории.
Фишер назвал новый договор между странами "ядром конституции для новой федерации", который станет промежуточным этапом на пути создания политического союза. На базе этого основополагающего соглашения федерация сможет "создать собственные институты, правительство, способное выступать единым фронтом от имени членов этой группы по самым разным вопросам в рамках ЕС, сильный парламент и пост президента, избираемого прямым голосованием. Такой центр притяжения будет служить авангардом, локомотивом для завершения процесса политической интеграции, и он уже направляет все элементы постепенно возникающей федерации".
Как мы знаем, эта попытка создания конституции провалилась. И с тех пор Европа катится вниз по склону. Вместо создания единых вооруженных сил Европе сегодня надо думать о том, как сохранить единую валюту. Европа может закончиться там, откуда она берет свое начало – в Греции. Сегодня книга Билла Эммота звучит как пророчество. Либо Европа увидит в этом кризисе и угрозе собственному существованию шанс для исправления накопившихся с годами ошибок, либо эта потенциальная мировая держава войдет в историю как первая империя, которая развалилась, еще не возникнув.
Есть все основания беспокоиться по поводу Европы. Она такая же смертная, как и финикийская принцесса.
Кристоф Швеннике ("Der Spiegel", Германия)
